Обычным началом служебной карьеры русского дворянина XVII века было верстание поместными и денежными окладами по достижении им 15- летнего возраста, в этот момент он становился "новиком". Отметим возможные варианты новичного верстания: 1) при составлении разборных десятен (списки служилых людей по отечеству) и раздаче денежного жалованья, 2) во время специально организованного верстания новиков и, как исключение, 3) непосредственно в полках.
Вступая на службу, дворяне и дети боярские принимали присягу, целуя крест царю и его детям. Главными воинскими преступлениями считались отъезд или агитация в пользу другого государя, участие в «скопе», «заговоре» или «умысле» на царя и его семейство и измена. В крестоцеловальной записи новики обещали служить:
«Не щадя головы своей, до смерти; и в Крым, и в Литву, и в Немцы, и в иные ни в которые государьства не отъехати и из городы, и ис полков, и ис посылок без государева указу и без отпуску не съехать, и города не здати, и в полкех воевод не покинуть, и с их государевыми изменники не ссылатися, и ни на какие прелести не прельститца... прямити и добра во всем хотети вправду, безо всякие хитрости и до своего живота».
Получив свои первые оклады, новик начинал обладать всеми правами и обязанностями служилого человека, ему выдавалось денежное жалованье и он претендовал на обеспеченье своей службы поместьем. Еще два-три года его имя писалось в служилых списках в перечне новиков, ближайших ко времени составления списка лет. Но постепенно, по мере накопления новиков следующих лет, имена «старых» новиков записывались наряду с именами других детей боярских в конце соответствующего списка по мере убывания поместных окладов.
Служба делилась на дальнюю, ближнюю, осадную или городовую. Полковая дальняя служба была связана с необходимостью для служилого человека оставлять свое поместье на полгода и больше и, с окончанием весенней распутицы и половодья, выходить на службу, например, в Украинный разряд.
Обычно эта дата приходилась для дворянства украинных уездов на начало апреля (иногда до наступления Пасхи), а для замосковного — на время после окончания Великого поста и колебалась в пределах двух-трех недель после Георгиева дня (23 апреля).
Служилый человек должен был явиться в полки с тем вооружением и на том коне или мерине, как он был записан в разборной десятне. Обычное в армейской среде стремление выделиться из «строя», хотя бы отличиями в амуниции и форме одежды, присутствовали и тогда. В зависимости от своего материального положения, городовые дворяне выезжали на службу на ногайских лошадях (обозначалось, как служба «на коне» в десятнях), на турецких и польских лошадях («на аргамаке») и, самое распространенное, на местных лошадях («на мерине»).
Более богатые и заслуженные выборные дворяне приезжали на службу в латах и шишаке, с саблею и пищалью, которую постепенно заменяла пистоль. Большинство рядовых детей боярских как служило, так и продолжало служить в стеганых тягиляях, вооруженное лишь луком с саадаком, несмотря на «пороховую революцию» середины XVII в. С собою служилые люди обязаны были поставить даточных людей по нормам Уложения о службах 1555/56 г., брали слуг, живших в полковом обозе («кошу»), и везли приготовленные за зиму съестные запасы и корм для лошадей.
Полковая служба кончалась в конце сентября — начале октября каждого года и служилых людей распускали по домам, так как начиналась осенняя распутица, страховавшая границу от набегов не хуже вооруженного войска. Хотя служилых людей могли и задержать в войске «по вестям».
Впрочем пограничная служба не прекращалась никогда, в отсутствие войска в Туле и других городах Украинного разряда несли «ближнюю» службу гарнизоны из состава дворян и детей боярских местных дворянских обществ. Аналогичную «ближнюю» службу местные дворяне и дети боярские несли в пограничных городах от Немецкой и Литовской украйны, в Северских и Польских городах (от "поле", в городах на степной границе) .
Приехавшие на службу дворяне и дети боярские расписывались по сотням, выбирались головы «добре-добра из дворян или из детей боярских», чтобы руководить этими подразделениями. Назначения в сотенные головы учитывались в местнических счетах служилых людей. Из воеводских наказов и других документов узнаем о существовании в русской армии XVII в. противопоставления «старых» и «молодых» служилых людей.
Воеводам предписывалось «во всякие посылки посылать дворян выборных и детей боярских лутчих, чтоб дворяне и дети боярские во всякие посылки ездили, а даром на службе не жили». Делалось это по причине того, что тяжести службы нередко перекладывались на служилых людей меньших статей и недавно поступивших в службу. «А меншие б статьи дети боярские болших статей дворян выборных и детей боярских лутчих не ослуживали, чтоб перед дворяны и перед детми боярскими лутчими детем боярским молодым на службе посылок лишних однолично не было».
Если служилый человек пропускал указной срок явки на службу и смотр в полках, то его имя после этого попадало в списки нетчиков, а сведения об отсутствовавших на службе отсылались в Разрядный приказ. В приказе составляли и отсылали грамоты городовым воеводам с наказом разыскать нетчиков и наказать их за неявку в полки.
За неоднократное уклонение от службы сын боярский мог растерять свой оклад и лишиться значительной части поместного и денежного жалованья, что вело к потере им своего сословного статуса, превращению в неделыцика, кормящегося от служебных посылок из приказов или съезжих изб, а то и вовсе — в ярыжку, скитающегося «меж двор» и «кормящегося Христовым именем».
Уехать со службы по какой- либо причине (смерть близкого родственника, свадьба сына или дочери, пожар в поместье) он мог, только после утверждения Разрядным приказом специальной челобитной. Соборное уложение 1649 г. установило норму, по которой городовой дворянин мог покидать полки только по самым «нужным делом», в числе которых указаны «домовное разорение» и «людской побег».
Характер службы московских служилых людей был предметом удивления иностранцев. Шведский агент Петр Петрей писал об этом: «В военное время все они, сколько их ни занесено в великокняжеский список, старые и молодые, должны идти в поход; никто не избавляется от того, как бы ни был он дряхл, слаб и болен; он все-таки должен идти, несмотря на то, что едва ноги таскает. Ничто не спасет от этого; не дозволяется даже ставить другого вместо себя.
Обратите внимание: Михаил Кошкин. Конструктор, посвятивший жизнь разработке Т-34.
Тут не поможет никакое оправдание: ни старость, ни болезнь, ни слабость; даже кто лежит и уже борется со смертью, и тот должен идти в поход, хоть едва ли проживет больше трех или четырех дней, если только не хочет, чтобы описали поместья у него и наследников и отдали их другому.Потому что когда будет смотр, назовут его имя, а его нет, делающие смотр бояре спросят о нем; если им ответят, что он болен, стар, не может больше исправлять никакой службы, а прислал вместо себя другого это не принимается в уважение, он подвергается немилости великого князя и поместья у него отбираются. Русские говорят, что он провинился и согрешил против великого князя: коли он болен, стар и слаб, то летом велел бы положить себя на телегу, да так и везти, а зимою в сани, так бы и ехал и умер бы на службе великого князя, тогда и не был бы виноват, сохранил милость великого князя и удержал за собою поместья для своих наследников».
Вообще угроза впасть в бедность, если не сама бедность, часто преследовали служилых людей, и без понимания этого трудно понять мотивы, по которым даже смертельно больной человек ехал на службу, только для того, чтобы не попасть в число нетчиков. «Крепостнические» наклонности рождались прежде всего из страха бедности. Вопрос исправности небольшого поместья или вотчины, наличия в нем крестьянских рук означал при отсутствии регулярного денежного жалованья за службу одно — это было необходимым условием существования служилого человека.
Государство долго не отпускало человека со службы. Понятия «пенсия» для уездного сына боярского, практически, не существовало. До семидесяти лет и старше дворяне оставались в строю и несли тяготы службы наравне с молодыми детьми боярскими и совсем нередко родные дедушка и внук служили вместе одну и ту же полковую службу. Впрочем, когда речь шла о службе с одного и того же поместья, то по специальной челобитной могли разрешить службу сына, племянника или внука, заменявшего отца, дядю или деда при посылке на службу.
Только прослужив лет по пятьдесят и шестьдесят служилый человек мог проситься в отставку, но после обязательного освидетельствования его немощи и увечий от ран воеводами или разборщиками. Вот характерный пример одной из таких челобитных костромича Г. А. Кафтырева в 1644 г., прослужившего 60 лет, раненного в боях под Тулою с болотниковцами и под Новгородом при царе Михаиле Федоровиче. Он просил об отставке и записи на службу сына Филона: «и от тех, государь, ран я холоп твой стал увечен и стар, и болен обдержим нутреною болезнью грыжею, рук и ног нет и на лошадь садитца не смогу».
Даже попадая в разряд отставных дворян, служилый человек был обязан служить осадную (городовую) службу в своем уездном центре. При нехватке рассыльщиков, отставных дворян могли посылать в разные «посылки» из съезжей избы городовые воеводы. В случае проведения разбора они должны были явиться для нового переосвидетельствования и иногда дети боярские, уходившие в отставку по болезни, снова возвращались в строй.
«Честной» считалась у дворян конная, а не пешая служба (этим можно объяснить неудачу первых солдатских полков под Смоленском в 1632 — 1634 гг., хотя дети боярские сами писались «к ученью ратного дела»). Как заметил еще П. Петрей, дворяне ревниво оберегали свой служебный статус, гнушаясь другими видами работ, обычными для посадских людей и крестьян:
«Дворяне, разорившиеся от войны, пожара и других несчастных случаев и не имеющие чем кормиться и содержать себя, считают большим срамом работать на себя своими руками или добывать что-либо работою на других. Когда это предложат кому-нибудь из них, он отвечает: «Это не совместно с моим званием»».
Представления городовых дворян разделяла и поддерживала власть, дававшая привилегии служилому дворянству перед торговым и земледельческим «чином». Призывая на службу костромских новиков в 1653 г., не спешивших к верстанью, их упрекали тем, что они «государские милости и чести себе не ищут, в службу не пишутца, не памятуя дедов и отцов своих службы». Как видим, понятие службы за поместное и денежное жалованье трансформируется и к середине XVII в. означает еще и долг служилого человека в поддержании «чести» своего рода и преемственности со службами предков «прежним государям».
Таким образом, полковая служба являлась главным занятием дворянина, источником его благосостояния (и бедности также). Все основные события жизни уездного сына боярского были так или иначе связаны с военными походами, вне полковой службы он десоциализировался или менял сословный статус. Исключением были служебные назначения уездных дворян на малозначительные должности в городовом и дворцовом управлении, служба во главе стрелецких, казачьих, татарских отрядов.
С точки зрения службы городовой дворянин действительно являлся государевым «холопом», обязанным служить там, где прикажут и сколько прикажут. Это и было основным принципом комплектования войска, плохо понятным иностранным наблюдателям. П. Петрей осуждающе писал по этому поводу, что «служилые люди должны каждый час быть готовы, по его [государя] требованию отправляться в то место, куда он пошлет их и не смеют сказать, как делают наши воины: «Не хотим-де идти, пока не дадут нам вперед за столько-то месяцев жалованья, и хотим жить в такой роскоши, чтобы все у нас было с сахаром, да с перцем».
По материалам: Козляков В. H. Служилый «город» Московского государства XVII века (От Смуты до Соборного уложения). АрмияВоенныеИстория РоссииДворянеСлужбаДлиннопост 3
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Русские дворяне XVII века - служба длиною в жизнь.