Буквально через неделю после начала войны Юрий Нечаев получил повестку (хотя ему еще не было 18 лет: день рождения 16 декабря 1923 г.), и его отправили из родного Волчанска Харьковской области в 2-я Харьковская танковая школа. Тот самый, который позже переехал в Самарканд.
Перед эвакуацией в Самарканд первый месяц учились как положено. Однако тренировки проводились не на танках, а на легких танкетках с бензиновым двигателем ГАЗ. Потом уже не учились, а целый день копали укрепления на подступах к Харькову: острия, контростры, окопы закрытого типа, открытые... Целый день.
эвакуация началась 3 октября. Почти до Ростова курсанты топали пешком, по 60-80 км в день! Из Ростова их отправили поездом в Баку, а оттуда пароходами на другой берег Каспийского моря.
Тренировки возобновились в Самарканде. В училище были танки - БТ-5, Т-30 и Т-40. Т-34 видели только тогда, когда после тренировок они прибыли в свои части. Нечаев окончил школу в мае сорок второго года. Он отправился прямо на фронт в сентябре, и сразу - в воюющий Сталинград. Первым его танком стал легкий Т-70.
«Это были свои. Какой-то дурак-пехотинец полосонул по нам автоматной очередью. А румын в селе уже не было»
«Мой первый бой был в конце сентября 1942 года. Нас определили в дивизию Родимцева. Задача была: подбить вражеские танки, если они атакуют, - вспоминал Юрий Михайлович, - но мне не попадались танки, мне попадалась пехота. Там же танк далеко не уедет, везде развалины, застрянет. И пехота пройдет. Поэтому я стрелял из пулемета или осколочными гранатами».
Был страшный обстрел: немцы били и из артиллерии, и из минометов. Но пока матчи носили оборонительный характер, потерь в пелотоне у Нечаева не было. Они появились, когда пошли в наступление, в середине ноября.
Юрий Михайлович считает, что ему повезло - его части пришлось наступать юго-западнее Сталинграда, в районе, контролируемом румынами.
«Ну какие же они воины? В вагонах они выдохлись. Они гнали коров с собой. Особенно мне было жаль лошадей. Если сели в карету, то лошадь. И я очень люблю этих умных и совестливых животных».
Гораздо более вдохновляющей была другая боевая операция. Разведка доложила: на перекрестке стоят немецкие бригады с техникой и боеприпасами. Весь танковый полк пошел крушить этот слой.
Задача была выполнена. Было холодно, но был туман. Танкисты подошли неторопливым шагом, без шума и говора, и обстреляли все эти машины. Было много взрывов и пожаров.
Затем их направили в волжско-донские степи — на перехват танковой группы Манштейна, двигавшейся с Северного Кавказа. В предстоящем сражении с немцами было нелегко. Погиб даже командир полка полковник Вениамин Александрович Бунтман-Дорошкевич. Это было 14 декабря 1942 года в районе села Плодовитое (ныне Малодербетовский район, Калмыкия).
«Я взял у него документы, удостоверение личности, наградной револьвер от наркома обороны, серебряные часы.. Все отнес в штаб. Жаль, он был таким замечательным полководцем».
Но о своем преемнике, подполковнике Могильченко, Нечаев не может сказать того же:
«Он так ходил, смотрел на всех свысока, восхищался собой, сразу стал вести себя как Наполеон».
Подъехали к какой-то деревне - он приказал Нечаеву подъехать как можно ближе к ней и пройтись по ней, чтобы опознать немецкие огневые позиции. На баке, в сторону села, бак на 440 литров бензина.
Темнело, становилось плохо видно, закрыт ли люк, так что механик вообще ничего бы не увидел. Я сказал ему:
"Открыть." Он открыл ее. И в этом месте, вдоль люка на щели, лопнул автомат. Еще чуть ниже - и все, Петровича нет. И я был бы ранен в ноги».
И оказалось: они были свои. Какой-то тупой пехотинец автоматной очередью сбил Т-70. А румын в селе не было: только лошади, брошенные ими телеги и еще не потухшие костры.
В другой деревне остановились мыться. Ужинали в хижине с пожилыми хозяевами. Внезапно раздается стук в дверь. Хозяева открыли - а там немец просит еды.
«Я пошел и посмотрел — вообще-то немец. Такой несчастный. Звание у него не офицерское, но, чувствуется, и не рядовое. Похоже на Унтер. Как он попал сюда, один? Что я должен делать? Кормили. Мороз. Когда они, наконец, сами попали в жару, напряжение немного спало — не хотелось с ним возиться или слушать, что он там хотел сказать.
Однажды Нечаев метким выстрелом с дальней дистанции подбил немецкую машину в нейтральной зоне. Это было вечером, а утром его отправили на танке к этой машине: поискать там какие-то документы и доставить их в штаб.
Идти. Но попутно немолодой, очень опытный водитель смоделировал проблемы с двигателями (на Т-70 два ГАЗовских двигателя стоят последовательно), и они вернулись. Власти прислали еще один Т-70 - и как только он подкатил к этой машине, немцы ее сожгли.
«Одна секунда, и танк горит, и люки закрыты. Это означает, что оба либо ранены, либо убиты одновременно. С другой стороны, Т-70 работал на авиационном топливе высшего класса. Сразу вспыхнуло».
Экипаж погиб. Два человека. Видимо ждали пока наша весна объявится за "трофеями" подъехали немцы и навели противотанковую пушку.
После этих зимних боев в степях, в районе Котельниково и Зимовников, и ликвидации угрозы прорыва Манштейном часть Нечаева была выведена с фронта обратно в район Москвы - ибо в то время почти все их танков вышли из строя: сгорели, были подбиты или просто требовали серьезного ремонта, которого не было в полевых условиях.
Там Юрий Михайлович смог перевестись в ушедший на фронт 52-й отдельный мотоциклетный полк, которому нужен был только командир танковой роты. И этот полк был мотоциклетным, 52-й отдельный мотоциклетный полк.
«Появлялись там, где немцы нас совсем не ждали»
«Я поехал туда с радостью. Могильченко уже довел меня до белого каления. Например, я расскажу, как он сидел у окна и смотрел, как люди идут обедать. Он мог приказать идти обычным походным шагом, а мог и сам идти. Ну да ладно, солдат еще в порядке. Но офицеры!.. Зачем издеваться над офицерами!»
Уже в Подмосковье, в мае 1943 года, танкисты были награждены медалями «За оборону Сталинграда». Потому что, когда шли игры, было не до этих наград.
В составе 52-го отдельного мотоциклетного полка Нечаев начал воевать на Донбассе, в районе Волновахи. Внезапные и стремительные рейды своего полка он называет «разбойничьими рейдами» по немецкому тылу. Как старинная кавалерия. Впереди шли мотоциклисты, а за ними - огневую поддержку товарищам оказывали танкисты.
Решение о проведении операции с участием нашего полка принималось на уровне армий и корпусов, к которым придан полк. Тактика была какая: его вводили в прорыв, проходили по тылам противника, смяли его, быстро возвращались через линию фронта обратно. В танковой роте Нечаева было три взвода с тремя танками Т-70 плюс командир.
В одном из таких рейдов был ранен Юрий Михайлович. Снаряд попал в танк, осколками брони рассекло ногу Нечаева. Лечился в госпитале в Мелитополе, на тот момент уже освобожденном от фашистов. Потом он присоединился к своему полку. Однако вскоре оно растворилось: эффект внезапности, «шороха» за спиной противника уже не действовал: немцы приняли соответствующие меры, и «таких вещей больше не было». Поэтому командование решило не терять личный состав и технику, больше не применять такую тактику.
В новой части, 249-м отдельном танковом полку под командованием майора Фонштейна, Нечаев стал служить командиром взвода, а не роты - то есть как бы с понижением в должности. «Но положение не имело значения. Самое главное, чтобы голова осталась целой».
Полк долго не мог быть укомплектован танками и другой техникой, а люди несколько месяцев бездействовали в Харькове. Наконец пришли мысли. Но это были английские валентинки. Красиво покрашено, внутри все белое. Да и ходовая слабовата, по пересеченной местности далеко не уедешь. И самое главное, мало кто знал об этой методике и обучался ей. Тем, кто не хотел проходить переподготовку, Фонштейн разрешил отправиться в Москву, чтобы уже там получить направление в другие части на других фронтах.
Нечаев ушел, и был направлен на 3-й Белорусский фронт, в 120-ю отдельную танковую бригаду, где и воевал до конца войны, причем уже на Т-34. Участвовал в операции «Багратион».
Помню, как разведчики находили сухие проходы между болотами, саперы прокладывали пути в проблемных местах этих проходов - бревенчатых палубах, а танкисты, пройдя болота, появлялись там, где немцы их совсем не ожидали. Это спасло много жизней. Потому что атаковать там, где тебя ждут, и упорно отбиваться всегда чревато большими потерями.
30 июня 1944 года Нечаев был ранен вторично, снова осколком в ногу и руку. Немецкий снаряд пробил броню, но танк не загорелся. Юрия Михайловича отправили в больницу. Когда он вернулся, его бригада уже воевала в Литве. Правда, сам он в этих боях не участвовал: ремонтировал танки в районе Каунаса.
Тяжелые бои шли в Восточной Пруссии, где пришлось брать штурмом многие укрепрайоны.
В одной из атак с Нечаевым произошел редкий случай: пистолет полностью вылетел из маски. Предположительно немцы могли поразить ствол кумулятивным снарядом. Он сделал сквозное отверстие для канала ствола, и при выстреле полностью вырвало ствол.
В другой раз танк Юрия Михайловича был подбит, трое членов его экипажа получили тяжелые ранения, но поймать его не удалось.
День Победы бригада встретила в Пруссии, в Виттенберге.
"Много людей погибло. Моему танку в отряде повезло больше всего. Не только в отряде, может быть, даже в роте. Если кто-то из моего экипажа выпадал из-за ранения, то сразу приходили ко мне: «Твой танк самый счастливый, возьми его с собой». За всю войну, включая и Сталинград, и Украину, я потерял 5 или 6 танков. Но людей много».
В отличие от румын, Нечаев высоко оценивает немцев как противников, называя их очень дисциплинированными по натуре, очень трудолюбивыми и очень смелыми людьми. После войны мне еще неоднократно приходилось видеть, как работают пленные немцы: старательно, добросовестно, действительно тяжело. И это усердие тоже вызывает уважение.
Спасибо за прочтение! Ставьте лайк, пишите что думаете в комментариях! Канал «Две войны» в Pulse, Telegram и ✅YouTube.
Как вы думаете, насколько хорош Т-70 в бою?
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: 3 октября началась эвакуация.