Продолжаем разбирать книгу Тима Бувери.
Все части серии доступны для ознакомления.
Смена курса: от Запада к Гитлеру
Краткое содержание:Изначально СССР пытался выстроить отношения с западными демократиями для сдерживания Германии, но, столкнувшись с политикой умиротворения, резко сменил курс. В результате был заключён пакт с нацистами, позволивший Советскому Союзу начать экспансию на запад.
С момента своего образования Советский Союз декларировал враждебность к капиталистическому Западу. Однако к 1930-м годам внешняя политика начала меняться в поисках сближения. Нарком иностранных дел Максим Литвинов, проводя политику «коллективной безопасности», подписал договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией, стремясь создать антигитлеровскую коалицию. Эти попытки потерпели неудачу из-за нежелания западных держав идти на реальное сотрудничество и их курса на умиротворение агрессора. Разочарованный Сталин 3 мая 1939 года заменил Литвинова на Вячеслава Молотова, известного своими прогерманскими симпатиями. По мере того как переговоры с Англией и Францией заходили в тупик, сделка с Берлином выглядела всё более привлекательной. Она была заключена в августе 1939 года, а спустя три недели, в соответствии с секретными протоколами, Красная Армия пересекла границу Польши, чтобы забрать свою «долю» по сговору с Гитлером.
Молотов подписывает печально известный пакт
Шок и бездействие: реакция мира
Новость о заключении пакта Молотова-Риббентропа вызвала шок в мировых столицах. Левые силы по всему миру были деморализованы, в то время как правые увидели в этом подтверждение своих антикоммунистических взглядов. Несмотря на всеобщее возмущение, ни одна страна не была готова объявить войну не только Германии, но теперь и СССР. Англо-польский договор о взаимопомощи был сформулирован расплывчато и подразумевал в первую очередь агрессию со стороны Германии. Даже Уинстон Черчилль, в то время морской министр и ярый противник коммунизма, высказал мысль, что советское вторжение в Польшу может иметь стратегическую выгоду, сблизив границы двух тоталитарных гигантов. Впрочем, существовали и опасения, что СССР, выждав, пока Европа истощит себя в войне, попытается её «большевизировать». Сталин, судя по некоторым свидетельствам, намекал на подобные планы.
Территориальные приобретения и новая угроза
Однако для советского лидера куда важнее были конкретные территориальные приобретения. Сделка с Гитлером позволила вернуть под контроль земли, утраченные после Первой мировой войны. 27 сентября 1939 года, в день падения Варшавы, Сталин потребовал у Германии Литву в обмен на польские территории, уже занятые советскими войсками. Ему удалось добиться своего. Вслед за этим трём прибалтийским государствам были навязаны «договоры о взаимопомощи», предусматривавшие размещение на их территории советских военных баз. На возражения эстонского министра Сталин ответил грубым ультиматумом: согласие или разделите судьбу Польши.
Аннексия Прибалтики прошла почти незамеченной для Запада, в отличие от вторжения в Финляндию. Зимняя война вызвала волну осуждения и сравнений Сталина с Гитлером и русскими царями. И всё же даже это не сподвигло Великобританию и Францию на открытый конфликт с СССР. Черчилль, например, считал советские претензии на финские территории оправданными с точки зрения безопасности и за две недели до начала войны заявил, что доминирование России на Балтике предпочтительнее немецкого.
Планы ударов и двойная игра Кремля
Тем не менее, в Лондоне и Париже стали рассматривать возможность нанесения ударов по ключевым советским ресурсам, в первую очередь по нефтяным месторождениям на Каспии (операция «Pike»). Затянувшаяся Зимняя война, показавшая слабость РККА, вдохнула в эти планы новую жизнь. Французский премьер Даладье опасался ещё большего сближения Москвы и Берлина. Планы бомбардировок оставались в силе даже после окончания советско-финской войны и были отменены лишь с началом немецкого блицкрига на Западе. Сталин, узнав об этих приготовлениях, запаниковал и начал зондировать почву для улучшения отношений с Британией, одновременно продолжая исправно снабжать Германию сырьём и даже выдав гестапо немецких коммунистов-беженцев.
Обратите внимание: Бронетанковая техника Германии во Второй мировой войне. Истребитель танков «Jagdtiger».
В апреле 1941 года был подписан пакт о нейтралитете с Японией, что развязывало Сталину руки на западе. Несмотря на попытки нового британского посла Стаффорда Криппса наладить диалог, СССР не собирался вступать в конфликт с Германией на стороне Великобритании.Путь к катастрофе: преддверие «Барбароссы»
Ошеломляющий успех вермахта во Франции летом 1940 года встревожил Сталина. Он попытался укрепить союз с Берлином, но Гитлер уже принял принципиальное решение. Советская аннексия Прибалтики и Бессарабии с Северной Буковиной лишь укрепила его в намерении разгромить СССР. Однако перед окончательным выбором фюрер предложил Москве расширить сферы влияния, перенаправив экспансию на юг, к Индийскому океану.
Переговоры Молотова с Гитлером в Берлине в ноябре 1940 года закончились провалом. Советский нарком отказался от «южного» варианта и задавал неудобные вопросы о присутствии Германии в Финляндии и на Балканах. Раздражённый Гитлер через месяц отдал приказ о подготовке плана «Барбаросса».
Весной 1941 года, игнорируя многочисленные предупреждения разведки о скоплении немецких войск, Сталин продолжал демонстрировать лояльность Берлину. Он разорвал отношения с правительствами оккупированных Германией стран и даже признал прогерманское правительство в Ираке. На очередное предупреждение, переданное через НКВД, он наложил резолюцию, предлагающую отправить источник «к еб-ной матери».
Знаменитая резолюция Сталина на донесении разведки
Загадка Гесса и последние иллюзии
Особую паранойю в Кремле вызвал перелёт в Шотландию 10 мая 1941 года заместителя Гитлера по партии Рудольфа Гесса. Его миссия по заключению сепаратного мира между Великобританией и Германией (реальная или мнимая) была воспринята Сталиным как подтверждение худших опасений — что Запад вот-вот договорится с Гитлером за его спиной. По некоторым версиям, например, историка Дэвида Ирвинга, предложения Гесса всерьёз обсуждались в британском правительстве, и только решимость Черчилля помешала сделке. Загадочное поведение Гесса на Нюрнбергском процессе и обстоятельства его смерти оставляют много вопросов.
Вместо послесловия: о моральных эквивалентах
Автор книги, Тим Бувери, последовательно называет Сталина «деспотом», в то время как Гитлера лишь однажды удостаивает термина «диктатор». В тексте нередко проводится параллель между сталинизмом и гитлеризмом, иногда с намёком на сопоставимость их преступлений (с оговоркой о масштабах жертв в предвоенный период). Это вызывает закономерный вопрос: если режимы были так похожи, почему же Великобритания не пошла на союз с Гитлером против Сталина? Была ли в этом только заслуга Черчилля?
Важно понимать, что при всех ужасах сталинского террора, между коммунистической и нацистской идеологиями существовала принципиальная разница. Нацизм был основан на идее расового превосходства и уничтожения целых народов, что делало его уникальной угрозой. Современные попытки их полного отождествления часто продиктованы не историческим анализом, а политической конъюнктурой, стремлением очернить прошлое. К сожалению, такой подход встречается и в работах ряда западных историков, от осуждения советско-германского пакта (хотя подобные договоры были обычной практикой того времени) до прямого приравнивания двух режимов и возложения вины за Холодную войну исключительно на СССР.
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Союзники на войне (5).