Далеко, в Путивле, на Каяле
лишь заря зажжется поутру
До **я законов написали,
Лишь чернила сохнут на ветру. (с)
Сказка на злобу дня
Здравствуй, дружок. Устраивайся поудобнее. Сегодня я расскажу тебе не простую сказку, а историю, полную горькой иронии и актуальных намёков. Я не хочу пугать тебя до дрожи или лишать сна, но мне важно, чтобы ты, выслушав эту историю, кое-что осознал. Усвоил урок и, возможно, в будущем не просто избежал подобных ошибок, но и попытался что-то изменить к лучшему.
Царство великих указов
Жили-были в одном государстве. И были в нём законы. Много-много законов. Их писали и переписывали с такой скоростью, что чернила на пергаментах не успевали высохнуть. Простой народ читал эти указы и только диву давался. Не все законы были по душе людям, но их мнение, как водится, никто не спрашивал.
А правил в том государстве царь, который лишь носил корону, а реальная власть была в руках у бояр. Что бояре нашепчут, то царь и укажет. Что они на бумаге изложат, то он и подпишет. Их жалобы становились его заботами.
Боярин и злосчастная лопата
Был среди прочих один особый боярин. Царь его очень жаловал, даже из самых низов возвысил и в бояре произвёл, всем повелев его почитать. И вот однажды шёл этот боярин по городу, осматривал владения. Шёл, по сторонам глазев, под ноги не смотрел — то ли красотами любовался, то ли на местных красавиц засматривался.
Не заметил он обычную лопату, что на земле валялась. Споткнулся об неё, да как полетит в сарай, где на него с полок ещё с полдюжины таких же лопат с грохотом обрушилось. Шума наделал — весь город переполошил. Осерчал боярин не на шутку. Потирая ушибленный лоб, отправился он прямиком к царю-батюшке жаловаться на обидчиков окаянных.
И подал он не простую челобитную, а такую, в которой объявил обычные лопаты страшной угрозой не только его, боярской, особе, но и всему царству, и самому государю. А ведь боярин тот, хоть и из простых был выведен, в лопатах не смыслил ничуть — отродясь их в руках не держал и не знал, за какой конец хвататься.
Народная тревога и безмолвный протест
Читали бояре ту челобитную трижды, вникая в каждую букву. А народ, прослышав, что лопаты скоро под запретом окажутся, забеспокоился. Стали люди шептаться, письма друг другу слать. Писали и царю челобитные, да только до него они не доходили — бояре все перехватывали. Выйти бы народу всем миром на площадь, громко заявить о себе — с лопатами или без. Но не нашлось смельчака, который бы людей повёл. Вот и сидели все по домам, страшась царского войска и с тоской поглядывая на свои рабочие инструменты.
И не зря боялись. Первыми под раздачу попали те, у кого лопаты были от заморского промышленника Йорка, и те, чьи черенки маркированы загадочным словом «апория». Слово красивое, а стало — страшное. Хватали таких хозяев и уводили в темницы. Молодым отрокам отныне и вовсе лопаты в руки брать запретили.
Войско против лопат
Пошло царское войско по дворам, отбирая у людей лопаты. Дошло до того, что в одной деревне у рыбаков весла отняли — очень уж они, производства купца Калашникова, смахивали на те лопаты, коими опричники пользовались. А в городе одном у малых детей совочки отобрали, признав их «отроками неразумными», не имеющими права на подобные орудия. Беда детей была лишь в том, что их игрушки цветом да формой походили на те самые «опасные» лопаты.
Возопили тогда люди, начали роптать на царя несправедливого и бояр его. Но вой этот был не слышен, ибо выл каждый в одиночку, по своим избам да темницам.
Пришли вороги неминучие
И обрушилась на царство беда. Два лютых ворога его терзать принялись.
Первый ворог изнутри подтачивал устои. Имя ему было страшное — Дефицит. А был у него брат близнец — Голод. Царю с боярами от этих ворогов худа не было, ведь у приближённых лопаты остались при них. Зато прошёлся ворог по люду простому, безлопатному да безвесельному.
Всякое копание стало вне закона. А как иначе? Выкопает народ что ценное из земли-матушки — всё равно что у самого царя украдёт, ведь земля-то вся — царская да боярская. Корнеплоды, что руками выкопать удалось, быстро съели, а до остальных в земле добраться не смогли. Заново сеять и сажать было нечем — не каждому под силу голыми руками землю рыть.
Хлеб стал великой редкостью и радостью, доступной не всем и лишь по большим праздникам. Простой люд перебивался недопечёнными лепёшками, ибо даже хлебные лопаты (лопаты для печи) были объявлены неугодными и опасными по разумению бояр. О рыбе и мечтать перестали — без вёсел на лодке далеко не уплывёшь, а разрешение на ловлю теперь нужно было у особых бояр выпрашивать, и давали его не каждому.
Беспредел и тщетные ожидания
Другой ворог тоже, словно червь, изнутри грыз государство. Это были те, кто на царские указы плевать хотел и лопаты свои припрятал. Им жить стало вольготно. Стали они беспредел творить, тираня беззащитный, безлопатный народ. И страху они уже никакого не знали — ни царское войско, ни сам государь им были не указ.
И стал тогда народ ждать указа царского, который всё вернёт на круги своя. Ведь понимали люди, что беспредел этот рано или поздно загонит и царя, и бояр его в нужники. И переполнятся те нужники так, что спасения уже не будет. Вычищать-то их будет нечем… да и некому.
Больше интересных статей здесь: Оружие.
Источник статьи: Сказ о лопатах неугодных, да нужниках переполненных.