Этот зимний вечер в гарнизонном общежитии начинался как самый обычный. Мы с братом, закончив подготовку к завтрашним полетам и поужинав в летной столовой, разошлись: он — к книгам и телевизору, а я — к жене. Не найдя супругу в комнате, я отправился на общую кухню, где и застал веселую картину: моя жена с подругой смеялись, а развлекали их двое парней из соседнего полка, которых в гарнизоне за глаза называли «румынами» — Худик и Шира.
Худик и Шира
Худик был моим старым другом, мы вместе учились в одном классе. Теперь он служил штурманом на Ту-22М2, а Шира — его командиром экипажа.
— О, здравствуйте, «мертвые румыны»! — поздоровался я.
— Привет, «зебра»! — парировали они, используя наше полковое прозвище.
— А что вы делаете в нашем общежитии? — поинтересовался я. — У вашего полка ведь свое общежитие, да и вы оба семейные, с квартирами. И зачем мою жену смущаете?
— Да просто выпить захотелось, зашли, а тут язык у Татьяны развязался, — отшутился Худик.
— Ну так идите к себе! Или у нас водка вкуснее?
— У нас общежитие на замке, завтра ночной вылет. А завтра вечером, после контрольной трассы, — большой повод: отмечаем боеготовность (БГ) расчетом и день рождения Ширы. Все у него дома, жена стол накроет. Осталось только зачет сдать — и можно праздновать.
— Планы грандиозные! Но зачем начинать сегодня?
— Да атмосфера хорошая, — улыбнулся Шира. — Присоединяешься?
— Нет, ребята. У меня завтра утром вылет, а вам еще рано. Вы же даже не в БГ. Танюха, выгони этих наглецов! Они еще летать толком не умеют, а уже зазнались. Ладно, идите по домам, а я спать.
Следующий день прошел штатно. Мы отлетали свою смену до шести вечера, а «румыны» начали полеты с семи. Казалось, все как всегда.
Утро, перевернувшее все
Проснулся я не по будильнику, а от смутной тревоги. За дверью слышалась какая-то непривычная суета. Одевшись и выйдя в коридор, я увидел озабоченных, напряженных людей.
— Что происходит?
— Ты что, не знаешь?
— Я только проснулся. Что случилось?
— У «румынов» в конце смены на взлете упал «откат». Весь экипаж погиб…
— Чей экипаж?
— Ширы.
— Боже мой…
Вернувшись в комнату, я сказал проснувшейся жене:
— Помнишь, вчера Худик и Шира заходили, вас на кухне смешили?
— Ну?
— Их сегодня ночью не стало. Самолет разбился на взлете…
— Как?!
— Не знаю. Скоро все узнаем.
Настроение на работе было тяжелым. Ребята вполголоса обсуждали катастрофу, строили догадки. После построения командир полка официально сообщил печальную новость о гибели экипажа Ту-22М2 и отдал приказ: всему личному составу выдвигаться к концу взлетно-посадочной полосы для выполнения задачи.
На месте падения самолета, в 950 метрах от торца полосы, уже собрались люди. Нам, выстроившимся в цепь, приказали прочесывать глубокий снег, собирая останки экипажа и обломки. Особое внимание велели уделить поиску личного оружия и, главное, секретного портфеля оператора красного цвета.
Искать было тяжело — снега по пояс. В процессе я подошел к ребятам из соседнего полка, пытаясь понять, что же произошло. Ответы были сбивчивыми:
— Упал сразу после отрыва, на форсаже. Экипаж на взлете подгоняли… Слышал по переговорам: «не задерживай», «рули энергичнее», «ведущий уже взлетел»…
— С чего такая спешка?
— План перекраивали, самолет на смену поставили в последний момент. Время поджимало, вот-вот должны были заступить в боеготовность, нужно было доложить… Руководитель из штаба авиации нервничал, мог бы и подождать.
— Кто же во всем виноват?
— А кто его знает…
Позже к нам подошел штурман их эскадрильи с особой просьбой:
— Поищите внимательнее в карманах. Худик зарплату не успел получить. Нужно найти его сберегательную книжку и талон. Оформим задним числом, жене отдадим.
Мы искали до темноты. Усталые и подавленные, разошлись по домам. В тот день я впервые лицом к лицу столкнулся со смертью не абстрактных коллег, а близких товарищей, с которыми вместе учился, служил и не раз делил трапезу.
Расследование и память
Расследование показало, что трагедия произошла из-за цепочки роковых обстоятельств и человеческого фактора. Экипаж Ширы действительно торопили на взлет, чтобы успеть выполнить полет по плану. Нервозность усилилась, когда руководитель полетов, не дождавшись их, улетел с другим экипажем. После взлета, вместо спокойного набора высоты, экипаж, не выключая форсаж, стал в спешке искать в темноте ведущего, чтобы быстрее занять место в строю. Шира, пытаясь улучшить обзор, неосознанно опустил нос самолета, отвлекшись от пилотирования. Снижение вовремя не заметили, и когда осознали — было уже поздно. Высоты для вывода не хватило.
Формально вину возложили на недостатки в организации полетов. Командира эскадрильи перевели в наш полк, другие должностные лица отделались сравнительно мягкими взысканиями.
Наш полк первым поднялся в воздух после трагедии. На предварительном инструктаже командир, указывая в сторону места падения, сказал нам сухо и по-деловому: «Взлетая, не открывайте бардачок, не отвлекайтесь от пилотирования. Ничего нового вы там не увидите».
Экипажу установили памятник в гарнизоне.
Но память жила своей, неофициальной жизнью. Каждый год в день катастрофы мы, «старики», привозили молодых летчиков на это место. Там, среди обломков, мы выпивали за погибших товарищей, вспоминали их и рассказывали новому поколению, как все было на самом деле — без глянца и умолчаний.
Позже я узнал, что нынешние ребята установили на месте аварии мемориальную доску.
-------------------------------------------------
Примечание: «Румыны» и «Зебры» — это неофициальные прозвища ракетоносных полков в нашем гарнизоне. История этих названий — тема для отдельного рассказа.
Больше интересных статей здесь: Наука и техника.
Источник статьи: Жаргон американского диспетчера.