Томми первым различил в тишине нарастающий гул. Он шёл не с земли, а с неба — низкий, ровный и незнакомый, не похожий на шум сельской техники.
Жёлтая птица
— Это Барри! — воскликнул мальчик, выбегая на дорогу. В небе появилась крошечная точка, которая быстро превратилась в силуэт биплана с характерным крестом расчалок между крыльев.
Соломенно-жёлтый Curtiss JN-4, прозванный «Дженни», заходил на посадку над лугом. Ветер от винта взметнул пыль, а воздух наполнился резким запахом горячего масла и бензина — ароматом новой эпохи.
— Пап, два доллара! Я полечу с Барри! — Томми ворвался в дом и ухватил отца за рукав.
Джон отложил ложку, подошёл к окну и, увидев самолёт, пробормотал: «Вот он, дьявол, явился». Надев шляпу, он направился к полю, а за ним, подпрыгивая от нетерпения, бежал Томми.
Лётчик-бродяга
Самолёт коснулся травы и покатился по лугу. Барри, стянув лётные очки, предстал перед собравшимися фермерами. Его лицо, за исключением белых кругов вокруг глаз, было покрыто масляными брызгами и пылью. Потрёпанный шлем, коричневая кожаная куртка и некогда белый шёлковый шарф — типичный облик «воздушного бродяги», странствующего пилота, зарабатывающего на жизнь показательными полётами.
— О, Джон! Как кукуруза? — крикнул Барри, узнав старого знакомого.
— Вырастет, если ты на неё не сядешь, — усмехнулся Джон, пожимая ему руку. — Томми тебя уже неделю ждёт.
Барри, обращаясь к толпе, объявил расценки: «Два доллара за круг, три за фигуры! Кто первый?»
Джон разрешил сыну лететь, но с условием: «Только аккуратно, без лихачества. У меня запасного сына нет».
Призрак прошлого
— Сам не хочешь? — спросил Барри, машинально проверяя натяжение тросов на крыле. — Я помню, ты летал на «Ньюпоре». Небо не забывается.
Джон замер, глядя на жёлтые крылья. В памяти всплыли ощущения полёта: тишина на высоте, когда перед пикированием убираешь газ. Его рука непроизвольно потянулась к шершавой деревянной стойке крыла под облупившимся лаком. Но он сделал шаг назад.
— В следующий раз, — сказал он, отказываясь. — Я плотно поел, боюсь, твоя развалюха меня не поднимет.
— Следующего раза может и не быть, — усмехнулся Барри. — Ухожу в Теннесси, потом на побережье.
Первый полёт
Барри усадил Томми в переднюю кабину, дал краткий инструктаж и занял место пилота сзади. Подготовка к запуску двигателя была ритуалом: открыть кран, подкачать топливо, скомандовать «Контакт!». Джон провернул винт, и двигатель OX-5 ожил, выйдя на ровные обороты.
«Дженни» тронулась, набирая скорость. Томми вцепился в кромку кабины. После нескольких подскоков по неровному полю последовал толчок — хвост поднялся, и самолёт оторвался от земли. Томми вскрикнул от неожиданности и восторга.
Мир под крылом преобразился. Их дом стал игрушечным, а знакомый Спенсер — скоплением крошечных построек. Ветер трепал волосы, а гул двигателя казался пением. Барри показал мальчику вираж, и Томми, вжавшись в сиденье от перегрузки, почувствовал себя частью машины. Они пролетели рядом с товарным поездом, вызвав восторг у машиниста и кочегара, и продефилировали над городом, где люди махали им шляпами.
Самый волшебный момент наступил, когда Барри выключил двигатель. Рёв сменился свистом ветра в стойках и скрипом дерева. «Дженни» шла в чистом планировании, доказывая Томми, что самолёт может летать и без мотора. В этой внезапной тишине мальчик отчётливо услышал стук собственного сердца.
Ветер перемен
Барри вернулся через год. Его «Дженни» выглядела ещё более потрёпанной. За чашкой кофе он поделился тревожными новостями: в Конгрессе обсуждают законы, которые введут лицензии, медосмотры и жёсткие правила. За петлю над городом будут штрафовать.
— Продай самолёт и живи как люди, — советовал Джон.
— Пока я могу взлетать — небо моё, — парировал Барри. — Кто я без самолёта? Уйду на юг, где на правила пока смотрят сквозь пальцы.
Они говорили о рисках и о недавней аварии одного из таких же пилотов-бродяг. Джон признавал, что, возможно, новые законы и к лучшему. Но оба понимали, что эти правила ставят крест на вольной, романтичной эре первооткрывателей, которые «приучали людей к моторам в воздухе».
Барри в последний раз предложил Джону полетать. Тот снова отказался, сказав «в другой раз». И оба знали, что другого раза не будет. Эпоха заканчивалась.
Тень на поле
Спустя время Джон с женой слушали по радио репортаж об успехах коммерческой авиации — о регулярных рейсах, почтовых самолётах и возросшей безопасности.
— Где сейчас Барри? — спросила жена.
— Летает там, где конгрессмены ещё не научились хватать самолёты за крылья, — ответил Джон. Его потрёпанную «Дженни» никакой инспектор не пропустит.
Затем Джон рассказал жене красивую ложь: будто бы в её отсутствие он летал с Барри, делал петли и бочки над элеватором. Она не поверила, но это было неважно. Эта история стала его личным прощанием с молодостью и небом, которое больше не было безгранично свободным.
Наверху Томми, у чьей стены висела фотография в кабине «Дженни», отложил учебник и подошёл к окну. На горизонте, где небо встречалось с полями, ему почудилось движение. Он прислушался, но услышал только ветер — тот самый, что когда-то гудел в расчалках жёлтого биплана.
Больше интересных статей здесь: Наука и техника.
Источник статьи: Два доллара до неба.